НОВАЯ БУКВА

Стани́слав Лем (ru.wikipedia.org)

Стани́слав Ге́рман Лем (пол. Stanisław Herman Lem; 12 сентября 1921, Львов, Львовское воеводство, Польша — 27 марта 2006, Краков, Польша) — польский философ, футуролог и писатель. Родился в полонизированной еврейской семье в городе Львове.

С первого дня Второй Мировой войны Львов подвергался бомбардировкам, 12 сентября начались бои на окраинах города. 18 сентября ко Львову подошли советские войска, и 22 сентября город капитулировал в пользу СССР, а в ноябре вся Западная Украина вошла в состав СССР. Не смотря на то что Станислав уже сдал вступительные экзамены, новые порядки помешали ему поступить во львовскую «Политехнику». Тогда, при помощи старых связей отца юноша поступил в медицинский институт, недавно образованный из медицинского факультета Львовского университета. В 41 году, при отступлении советских войск, некоторые из его родственников погибли в процессе расстрелов неблагонадёжных из числа заключённых. Потом, в 41-44 годы, он пережил окукупацию Польши Нацистской Германией и последовавшие с приходом немцев погромы. Большую часть периода оккупации он провёл в концлагере Белжец. После разгрома нацистов и восстановления советской власти в стране, Лемы опять переехали — из Львова в Краков. Станислав продолжил прерванное войной обучение на врача и приобщился к науке. В 46-48 годах участвовал в научной работе в области онкологии, завершил обучение на врача, устроился в клинику гинекологом, начал писать книги.

Из дневников приятеля Лема, писателя Яна Юзефа Щепаньского известно, что в первой половине 1950-х годов Станислав был воодушевлён идеей коммунистического переустройства мира, придерживался марксистской идеологии и принципа «партийности литературы». В статье 1953 года «Империализм на Марсе» он противопоставил американской фантастике, которая под видом будущего описывает ужасное настоящее капитализма, фантастику соцстран, действительно устремлённую в грядущее.

В 1952 году Лем работал над новым романом «Магелланово облако», читая отрывки своим друзьям. Учтя опыт «Астронавтов», действие нового произведения писатель отнёс к XXXII веку, далёкому будущему победившего коммунизма, когда страдавших в застенках гестапо мучеников уже почти никто не помнит.

В 1953 году работа была завершена. Впервые роман был напечатан по частям в журнале «Przekrój», с новогоднего по августовский номера 1954 года. В следующем году он вышел полностью в издательстве «Iskry».

Роман «Магелланово облако», это добротное, написанное по всем канонам тех лет художественное произведение с глубокой проработкой сцен и основных героев, множеством побочных и параллельных линий повествования, плавным, хотя и затянутым, развитием основного сюжета. В своей книге, в большей степени, автор сосредоточен на психологии отношений между людьми. Косность и цинизм, жадность и жажда власти, неразделённая и найденная любовь или нежданная страсть, сложности в отношениях между любящими людьми, неожиданные открытия и успех долгой миссии. Внезапная смерть друга.

Будущее в представлении Станислава Лема

Вот какое будущее описал польский еврей, бывший узник нацистского лагеря Белжец, с 43 по 44 годы скрывавшийся от немцев, помогавший подполью нелегал, после войны — врач, учёный и писатель Станислав Лем:

Дом главного героя

Я родился в Гренландии, недалеко от полярного круга, в той части острова, где тропический климат сменяется умеренным, а пальмовые рощи уступают место высокоствольным лиственным лесам. У нас был старый дом со множеством сверкающих стёклами окон и веранд: такие строения часто встречаются в тех местах. Окружавший его сад сквозь открытые почти круглый год двери и окна проникал в помещения нижнего этажа. Непосредственное соседство цветов, всё ближе теснившихся к дому, причиняло нам много забот: отец даже пыталься бороться против чрезмерного, как он говорил, засорения цветами, но бабаушка, при поддержке мамы и сестёр, одержала верх, и ему в конце концов пришлось отступить на второй этаж.

Каким дом был изнутри я почти не помню. Закрыв глаза я вижу его лишь издали, сквозь листву деревьев. Это, впрочем, легко понять, потому что жил я скорее в саду, где проводил большую часть своего времени.

Звёздный корабль

Слева, в нескольких метрах от меня, виднелись дверные ниши, справа тянулась стеклянная стена. От неё, казалось, исходил тусклый свет, какой исходит от пасмурного неба. Идя по коридору я заметил что свет то усиливается, то ослабевает. Мне казалось, что я иду по опушке огромного леса.

"Смешная иллюзия", — подумал я и подошёл ближе к стене. Но внизу действительно расстилался огромный парк. С возвышения, на котором я находился, были видны кроны дубов и буков, лениво раскачиваемые ветерком, ярко-зелёные газоны, кустарники, цветочные клумбы, аллеи и пруды, в которых отражалось небо и тучи, рощи и лужайки, покрытые молодой, ещё желтоватой зеленью, а вдали, посреди моря лиственных деревьев, темнели отдельные группы елей. Этот лесной пейзаж тянулся до самого горизонта, зарытого облаками. Меж хребтов тёмно-синих скал бежал пенистый поток, на берегу над обломками порфира стояло несколько кипарисов. Первое поразившее меня впечатление рассеялось.
"Видеопластическая панорама", — подумал я.

Столовая продолжала наполняться народом. На её лимонно-жёлтых стенах, окаймлённых светло-серебристыми рамами, были изображены сцены из городской жизни в средние века. Сводчатый потолок был, казалось, высечен из огромного куска льда. На столиках горели свечи. Их колеблющийся свет дробился в алмазных гранях и обрушивался на нас лавиной живого пламени. Обед предстоял необыкновенный. В рубиновой рамке светился длинный список блюд, а карта вин напоминала старинную книжку: её можно было читать часами. На столе стояло столько золотых, синих и зелёных бокалов, чарок, рюмок, тарелочек, что я не понимал как всё это размещается на небольшой шестигранной доске.

Она приняла нас в заново отделанной комнате, как бы выстроенной внутри бриллианта: пол представляет собой многоугольную розетку, а потолок пирамидой уходит вверх, опираясь на треугольники стен. Стол и кресла сделаны из стеклянной массы, они совершенно прозрачны и казались бы лишёнными очертаний, если бы не скелет из тёмного дерева, заключённый внутри каждого предмета и подчёркивающий геометрический замысел автора.

Старт межзвёздного перелёта

На следующий день в одиннадцать часов по земному времени должен был начаться первый самостоятельный полёт "Геи". В зале рулевого управления, имевшем подковообразную форму, в ожидании этой торжественной минуты собрались почти три четверти экипажа. У передней стены возвышался главный пульт управления. Закончив подготовку, астронавты сняли с него чехол, и мы увидели маленький чёрный пусковой рычаг, который ещё не касалась ничья рука. Повернуть этот рычаг должен был Гообар. Мы ожидали его с минуты на минуту; однако уже пробило одиннадцать часов, а учёный всё не появился. Астронавигаторы немного смутились; они стали перешёптываться друг с другом.

Наконец за стеклянной перегородкой, отделявшей лифт, появился свет, раскрылась дверь, и вошёл или, вернее, вбежал Гообар, вероятно он хотел наверстать упущенное время. Прежде чем Тер Акониан успел сказать хоть одно слово — а по выражению его лица, и по тому как он поглаживал бороду, я догадывался, что он собирается произнести речь, — Гообар, перепрыгивая через три ступеньки, поднялся на возвышение, спросил ближе всех стоящего к нему Ирьолу: "Этот?" — и поспешно передвинул рукоятку.

Все лампочки погасли в зале; вспыхнули бегущие длинными рядами по стенам прямоугольники; в каждом таком оконце на цветном фоне вздрагивала чёрная игла. Послышалось жужжание автоматов, корпус корабля чуть заметно вздрогнул, передняя стена его словно раздвинулась, открывая скопления звёзд.

Гообар, чья тёмная фигура чётко вырисовывалась на фоне звёздного неба, спустился вниз и отошёл в сторону, покашливая, словно спрашивая себя: "Что такое я тут натворил?" Когда вновь зажглись яркие светильники на стенах зала, все стали искать профессора, но великий учёный исчез, ускользнув, вероятно, в ближайший лифт, и отправился в свою лабораторию.

Межзвёздный полёт

Представления Лема о межзвёздном полёте — это синтез его личной мечты о прекрасном времени будущего и воспоминаний о жизни в лагере Белжец и в анти-фашистском подполье.

Описание межзвёздного корабля "Гея" мало похоже на инженерное сооружение. Прежде всего, он огромен. Конечно, внешне это — классическая сигарообразная ракета с хвостовыми рулями наподобие оперения стрелы. Так же есть быстрые, тихие лифты в прозрачных трубах их пластика. Но в остальном, внутри он больше похож на дворец с богатейшим убранством и элементами роскоши в мелочах. А команда по большей части состоит не из астронавигаторов (профессиональных космонавтов) — корабль везёт на борту больше сотни учёных и их помощников, которых в экспедицию взяли "просто на всякий случай". В процессе полёта они продолжают свои научные изыскания по темам не связанным с целью полёта, по началу общаясь с коллегами на Земле по радио, а потом просто убирая результаты работы "в стол".

Психологические проблемы межзвёздных путешествий

Значительная часть сюжета посвящена быту замкнутых коллективов, укрывшихся от реальности многолетнего перелёта за своей научной работой. Научное руководство регулярно проводит лекции и симпозиумы. Медики, в том числе главный герой (корабельный врач), следят за физической формой команды, устраивая тренировки и соревнования. Техники и команда корабля организует праздники. Но всё равно, осознание "космического одиночества" ведёт к перипетиям и склокам — испугам, депрессиям и бунтам на борту. А лучшим способом для разрешенья проблем автор видит рассказы историй времён Второй Мировой войны — по сюжету романа событий 1000-летней давности. И потому, историй искажённых на столько, что лишь отдельное имя или фраза помогают читателю обнаружить реальные факты середина ХХ века.

Иначе говоря — по Лему, первые звёздные путешественники постоянно страдали от депрессии или стресса и вдохновлялись полу-забытыми сказками о Позабытой Войне.

Апофеозом этого сюжета стала глава "Бунт".

После ранее не запланированного дополнительного запуска двигателей экипаж столкнулся с новой волной "космического психоза". Однажды обезумевшая толпа была готова открыть люк и выброситься прямо в открытый космос. Но главный инженер Ирьола, пользуясь особыми полномочиями, успел заблокировать автоматы. А историк Тер-Хаар ослабил единство толпы сумасшедших, рассказав им о жестокой судьбе и о смерти коммуниста Мартина. Люди были настолько ошеломлены услышанным, что это рассеяло морок. И, очнувшись от наваждения, все разошлись по каютам.

Больше об этом случае люди старались не вспоминать.

Трудно быть... мужем?

В книге так же упоминается тема отношений между мужчиной и женщиной.

• В частности на примере главного героя — сперва с "земной" Анной, а потом с её "звёздной" тёзкой. В первом случае главный герой почему-то решил что его близость с подругой заставит её бросить буквально всё — дом, работу и Землю, и улететь вместе с ним на Альфу Центавра. Но "земная" Анна культурно отшила его и бросила, что логично — ведь они не были в браке и он ничего ей не обещал.
  Он лишь кичился своей победой на марафоне, своим участием в экспедиции и страдал о потерянных чувствах.
• Со второй, "звёздной", Анной заладилось как-то не очень. Пол-романа девушка обхаживала главного героя, откровенно стараясь попасться ему на глаза. Он был свободен и девушка ему сразу понравилась. У них не было проблем ни с жильём, ни с работой. И в ближайшие годы они всегда будут рядом — на космическом корабле, который летит к далёкой звезде, просто некуда было уйти. Но у него возник дискомфорт из-за её имени, общего с прежней подругой. И он сторонился её целый год (!), то ли стесняясь, то ли переживая прошлый разрыв. Потом ей всё-таки удалось затащить его в койку (не смотря на все ухищрения автора, это выглядит именно так). Но когда они стали любовниками, он вдруг разглядел в ней обычную женщину. Женщину, у которая есть работа, которая устаёт, у которой бывают тяжёлые дни. И которая больше не хочет таскаться с ним по смотровым площадкам и по концертам. Потому что они уже вместе.
• И вот, она живёт с ним уже больше года и всё терпеливо ждёт, когда же он оценит её открытость и тоже сделает шаг ей на встречу.
  Но он вместо этого пишет:
  "О, как бы мне хотелось сказать вам, что в ту же минуту я полюбил Анну и мы были очень счастливы! К сожалению, дела человеческие не решаются так просто."
  (Чего только ни придумают парни, чтобы не брать девушек замуж и не платить им за секс...)
  И первые "чувства" у него появились лишь ещё через год.
  (Поздравляю тебя, Шарик, ты балбес — это не любовь, а привычка.)
  В официальные отношения они не вступали. И детей у них не родилось.
• История Петра с Ганнимеда фактически продолжает этот рассказ. Здесь описаны типичные проблемы молодого парня, когда ранние, не вполне ещё понимаемые разумом всплески половых гормонов порождают спонтанную мотивацию и необъяснимые изменения в поведении. Тот самый момент, когда парню необходимы слова взрослого состоявшегося мужчины, обычно отца — потому что мать просто не знает о чём говорить. Нам показаны переживания молодого человека, решившего перебороть гормональное запечатление образа девушки (влюблённость), которой он безразличен (именно это состояние поэты назвали "несчастной любовью"). Борьба не окрепшего разума против слепой животной привязанности — это страшная битва, в реальности ежегодно уносящая жизни сотен молодых парней. Пётр был молодцом, он смог победить. Но, как итог, на подкорке запомнил полученный опыт. И это помогло врачам "Геи" исцелить его от последствий полученного в начале книги повреждения головного мозга.
• Отдельно можно упомянуть страдания юного Нильса Ирьола по некоей "черноглазой" персоне, которая предпочла его друга по имени Виктор. Вот только подростковые "чувства", а вернее активный поиск приключений на пятую точку — это другое.

События книги охватывают десятки лет, в том числе более восьми лет полёта на "Гее".

Но я не нашёл ни одной строчки, где мужчина и женщина решили бы связать себя законным союзом.

Только сожительство главного героя с его коллегой Анной Руфус.

Свою фамилию Анна так и не изменила до самой последней страницы.

Предсказания будущего

Электронная книга или смартфон
Вначале я подумал, что в зале, кроме меня, нет никого, но вскоре перед группой мраморных богов увидел какого-то человека, стоявшего, заложив руки назад. По узкой голове с оттопыренными ушами я узнал Молетича. Затем из-за скульптуры вышел Нильс Ирьола. Уткнув нос в карманный приёмник, он так увлёкся чтением, что наткнулся на историка. Они довольно долго изменялись друг перед другом, а потом разговорились.

Я припоминаю статью середины 2000х годов, где приводится фраза Стива Джобса (пишу по памяти):
    "Одним из моих любимых писателей-фантастов был Станислав Лем."
А значит, возможно, мы видим не столько предсказание, сколько наоборот — воплошение идеи автора руками его почитателей.

Цифровая информационная сеть и базы данных
Открытые уже давно, но применявшиеся лишь в технике трионы: маленькие кристаллы кварца, структуру которых можно изменять, воздействую на них электрическим током. Кристаллик, по своим размерам не превосходящий песчинки, мог заключать в себе столько же информации, сколько её содержалось в древней энциклопедии. Мы сегодня, пользуясь этой невидимой сетью, опоясывающей мир, совершенно не думаем о гигантских масштабах и чёткости её работы. Как часто каждый из нас в своём рабочем кабинете в Австралии, в обсерватории на Луне или в самолёте доставал карманный приёмник, вызывал Центральную трионовую библиотеку, заказывал нужное ему произведение и через секунду видел его на экране своего цветного, объёмного телевизора.

Но не смотря на то что у каждого члена команды в кармане лежал компактный телеприёмник, но всё кораблельное, даже развлекательное, вещание и связь между людьми всегда были только голосовыми.

Переобучение ИИ
Ему нужно было произвести математический анализ основных факторов, создающих красоту, выразить их одной всеохватывающей формулой, такой сжатой, чтобы она объясняла искусство, как гравитационная формула материи охватывает структуру всей Вселеной. И вот наступил час, когда он написал на белой карточке формулу, выведенную им после сотен бессонных ночей, — прямую и очевидную, как неизбежность. Её следовало проверить.

Он подошёл к автомату, дал ему инструкции и формулы, а потом терпеливо стал слушать, как в шорохе едва заметно вспыхивающих ламп рождается первое произведение искусства, которое не будет созданием человеческих рук. Наконец из отверстия автомата показался большой белый лист бумаги. Он схватил его и поднёс к свету. Лист был заполнен сложным, ритмически повторяющимся рисунком. От бесконечного множества узоров рябило в глазах; каждый из них распадался на сотни мельчайших деталей, и на этом фоне, созданном железной логикой формул, в центре листа было завершение этой мертворождённой композиции: пустой, идеально белый круг.

Ещё за пол-века автор образно описал явление, которое в 2021 году учёные MIT назовут "гиперинтерпретацией" или "безумием искусственного интеллекта". Это ситуация, когда надлежащим образом обученный ИИ, получив необходимые инструкции и постановку задачи, возвращает полную бессмыслицу. Но по формальным признакам эта бессмыслица на 100% соотвествует формулировке исходной задачи.

Переобучение (англ. overfitting) — негативное явление, возникающее, когда алгоритм обучения вырабатывает предсказания, которые слишком близко или точно соответствуют конкретному набору данных и поэтому не подходят для применения алгоритма к дополнительным данным или будущим наблюдениям.